Что означала эта пустая ампула? Почему ее так тщательно сохраняли, даже вместе с отпиленными обломками? Во всей этой истории одна тайна следовала за другой. И всякий раз, когда я надеялся получить какое-то объяснение, я натыкался на новый знак вопроса.
Я снова принялся рыться в пробковой стружке. Вода вытекла из коробки, а не из ампулы: та была слишком мала.
В конце концов я вытащил из коробки цинковый бачок, который есть в любом холодильнике. В его пластиковых углублениях еще сохранились кубики льда, ко большая их часть растаяла, несмотря на специальную упаковку.
Я долго исследовал свою странную находку, но так и не понял, что же она означала. В автомобиле эти кубики льда казались совершенно ненужными. Поставив бачок обратно в стружки, я решил взять коробку с собой. Несколько стружек упало на сиденье, я смахнул их рукавом.
Жан-Пьер Массэ мог улыбаться в морге: сложную задачу задал он мне, прежде чем уйти на тот свет.
Поставив коробочку рядом с собой на сиденье «олдсмобиля», я задумался, как встретит меня в комиссариате дежурный полицейский. Я понимал, насколько бессвязным покажется мой рассказ здравомыслящему человеку. Парень может решить, что над ним просто издеваются. К тому же бульвар Ричарда Уоллеса не входит в район, обслуживаемый этим комиссариатом.
Но, по крайней мере, подвел я итог своим размышлениям, инспектор сможет дать мне полезный совет.
Прежде чем тронуться, я взял сигарету из пачки, прикрепленной к приборной доске. Это была первая моя сигарета за весь вечер. Пока нагревалась встроенная зажигалка, я рассеянно всматривался в мертвую перспективу улицы. Вдали сверкал Париж. Свет из окон, отражаясь от мокрой мостовой, рикошетом уходил в небо.
Один из последних сегодняшних автобусов с тяжелым гулом танковой колонны приближался со стороны Парижа. Он остановился на противоположной стороне улицы.
Едва автобус затормозил, как кондуктор дал сигнал ехать дальше. Зеленое чудовище, совершенно пустое, с лязгом и стоном тронулось. Мгновение назад его оставил последний пассажир. Вернее, пассажирка. Женщина в элегантном леопардовом манто быстрым шагом пересекла улицу.
Странно было видеть ее совсем одну посреди пустынной ночной улицы. Я сразу же узнал ее, словно давнюю знакомую. Я мог безошибочно утверждать, что передо мной Элен, кузина мадам Массэ, я видел, как она выходила из квартиры в сопровождении горничной.
Слабый щелчок означал, что зажигалка нагрелась, но я и не подумал воспользоваться ею. Моя сигарета так и осталась незажженной. Я смотрел, как красивая брюнетка элегантной походкой манекенщицы — ровным, хорошо рассчитанным шагом — направляется ко мне. Однако, не обратив на меня никакого внимания, она подошла к машине Массэ. Я увидел, как, раскрыв сумочку, она достала из нее связку ключей. Затем села в «мерседес», и через несколько секунд из выхлопной трубы вылетел белый дымок.
Какую роль играла Элен в этом деле? Как она могла узнать, где находится автомобиль, откуда у нее ключи от него? Новые вопросы — новые загадки…
«Мерседес» медленно отъехал от тротуара. Если я хотел рассеять тьму, еще более сгустившуюся над этим делом, мне не следовало терять кузину Люсьенн из виду. Наконец-то у меня появился хоть какой-то след! И я, в свою очередь, тронулся, естественно, выдерживая дистанцию, потому что «олдсмобиль» с откидывающимся верхом не лучшая машина для слежки. Я полагал, что девушка в леопардовом манто направится в Париж, но на следующем перекрестке она свернула налево.
Я притормозил, чтобы дать ей возможность оторваться от меня, чувствуя, что моя огромная белая машина заполнила собой все ее зеркало заднего обзора. На широких улицах мое преследование еще могло остаться незамеченным, но в переулках мой автомобиль уж слишком бросался в глаза. Для Франции он был непомерно велик.
Через несколько сот метров «мерседес» выехал на тройную развилку. Девушка поехала по средней улице. Потушив фары своей машины, я сбавил газ. Красные задние огни автомобиля Массэ светились передо мной, мы ехали друг за другом по грустной улочке с маленькими домами. На перекрестке девушка затормозила, и я понял, что она колеблется, какую дорогу выбрать. Элен высунулась из окна «мерседеса». Затем она повернула направо, на уютный бульвар, тротуары которого были обсажены акациями. Она тащилась со скоростью похоронной процессии, из чего я сделал вывод, что скоро мы приедем на место. Действительно, несколько мгновений спустя «мерседес» затормозил. Элен остановилась в темном месте улицы. Фонари здесь были почему-то довольно редки. Вообще этот квартал, уж не знаю почему, напоминал мне провинциальный городок. Хотя это было уже не предместье.
Я думал, что сейчас Элен выйдет из машины. Но она оставалась сидеть за рулем, только выключила фары. Я стоял в сотне метров от нее; также в темноте.
«Мерседес», казалось, дремал. Сквозь запотевшее заднее стекло я смутно различал силуэт Элен. Этот же пар на стекле мешал ей заметить меня. Я мысленно похвалил себя за то, что выключил фары.
Время шло, девушка все не выходила из машины. Ждала ли она кого-то? Похоже, что да. Она поставила свой автомобиль у серой стены, ощетинившейся поверху бутылочными осколками. Я по-прежнему сжимал в зубах сигарету, но она была вся разлохмачена, потому что, следуя за «мерседесом», я не переставал грызть ее. Проехали мы совсем немного. От перекрестка, где произошел несчастный случай, до этого маленького пригородного бульвара было не больше двух километров. Я терпеливо ожидал продолжения событий. Что-то обязательно должно было произойти! Иначе зачем же Элен вернулась за машиной Массэ?
Она ли была с ним в тот момент, когда произошла трагедия? Когда я появился на бульваре Ричарда Уоллеса, Элен выходила из квартиры. Ей вполне могло хватить времени вернуться туда с места происшествия, пока я давал показания в комиссариате. И все же эта версия маловероятна.
Если б она была свидетельницей происшествия, она бы наверняка узнала меня, когда мы столкнулись у дверей квартиры. Но я запомнил ее абсолютно безразличный взгляд, которым она удостоила полковника американской армии, выходя на лестничную площадку. Она как бы посмотрела сквозь меня.
Взъерошенная собака пробежала по тротуару с серьезным видом, принюхиваясь к стенам. Остановилась, затем продолжила свой бег, как будто точно знала, куда направляется.
Чего же ждала Элен? Стекла моего «олдсмобиля» тоже начали запотевать. Время от времени я протирал ветровое стекло тыльной стороной ладони. Бросив в пепельницу разлохмаченную сигарету, я взял новую и наконец закурил.
Это ожидание безумно смущало меня. У Элен, безусловно, был сообщник, или, скорее, она сама была сообщницей этого человека, который старался испортить жизнь семейству Массэ. А уж он-то был рядом с архитектором, когда все случилось.
Затем он потихоньку сбежал и… Нет, хватит придумывать новые версии. Если бы Салли была сейчас здесь, у нас бы наверняка возникли дополнительные гипотезы, но один я не чувствовал в себе достаточно сил. Я мог только ждать и наблюдать. Я был всего лишь внимательным свидетелем, ожидающим продолжения событий…
Колокол на ближайшей часовне пробил половину одиннадцатого. Недалеко от того места, где я стоял, находилась небольшая вилла из известняка, там вовсю веселились. Пьяный смех то и дело долетал до меня. В какой-то момент гости с истеричными криками принялись хлопать в ладоши, отбивая ритм.
Интересно, а как там дела у Фергюсонов? Наверное, мои малыши уже спят на матрасах, постеленных прямо на полу в комнате старшей дочери Фергов… Салли оберегает сон Люсьенн, вздрагивая при малейшем шуме. А я сижу здесь, в засаде, на незнакомой улочке, прислушиваясь к пьяным гулякам. Подумать только, что мы целых две недели готовились к встрече Нового года! Еще сегодня в шесть часов вечера я, счастливый, ехал по городу с корзиной, полной подарков!
Какая-то явно до безумия напившаяся женщина вопила, хлопая по столу, заставленному посудой.
— Он будет петь! Он будет петь! Он будет петь!
Ей хором вторила вся компания:
— Он будет петь! Он будет петь!
Я завидовал им. Мне было холодно и печально. Гуляки, перестав отбивать ритм, зааплодировали, а затем какой-то, без сомнения, пожилой человек затянул дребезжащим голосом меланхолическую песенку.
Между тем Элен по-прежнему не выходила из «мерседеса». Боже мой! Чего же она ждет у этой длинной серой стены? Бутылочные осколки вспыхивали под светом фар редких автомобилей.
Покончив с одной сигаретой, я закурил другую, потом третью… От дыма щипало глаза. Я никогда много не курил; стоило мне выкурить четыре или пять сигарет подряд, как меня начинало тошнить. Нажав на кнопку, я опустил боковое стекло, оно бесшумно скользнуло вниз. Старческий голос зазвучал более сильно, более явственно. Он затянул новую песню.
